Руфь уникальна, она сказала: «Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог моим Богом». Руфь 1.16.
Стоит только произнести! А Господь тут же, молниеносно начинает движение мирозданий, тех, в которых не было ни одной возможности для исполнения заветного желания для того, чтобы реализовать несбыточное.
Она и не знала этого несбыточного, той Судьбы, в которой она станет праматерью уникального пред Господом царя и пророка Давида, мужа по сердцу Божьему, великого псалмопевца, к молитвам которого мы сердцем присоединяем свои.
И вместе с Руфью мы вспоминаем Фамарь, которая также удивительным и витиеватым, но совершенно другим путём получила ребёнка от Иуды (Быт. 38 гл.) и Мариам, ставшую Богородицей своим уникальным путём (Луки 1.26-35). Они вошли в родословие Иисуса Христа, приведённого Матфеем, но наряду с этим жили обычной, трудной, земной жизнью. Женщина не должна остаться без ребёнка. И никто не знает великой Судьбы наших детей. Не то, как убого она выглядит иногда на земле, а какая она в мире Горнем.
Так и Руфь, живя своей непростой жизнью, просто следовала за своей привязанностью к ставшей ей родной женщине. Вопреки ожиданиям, именно эти женщины, а не Руфь и Вооз составляют центральную пару этой книги. История любви прародителей Давида могла быть описана в другой книге. Но эта — о невестке и свекрови.
Что значит эта привязанность? Это дружба и это любовь. Говоря о Ветхозаветном эквиваленте любви Божьей, которую Иисус обозначил как любовь к друзьям («Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» Иоан. 15.13), мы вспоминаем сердечную привязанность Давида и Ионафана (2-Цар. 1.26). Не от прабабушки ли унаследовал царь Давид такую способность личности? Это пример женской любви-дружбы.
В земном времени жизнь этих людей — уже история. Всё состоялось и как будто нет никакого чуда. Но если представить закон, действовавший и ограничивающий права Руфи на земле Иудиной, озвученный, например в книге Неемии в ряде постановлений, делающих невозможным замужество Моавитянки, брак Руфи и Вооза поистине был делом сверхъестественным. Но как это часто случается, чудо Господне делается человеческими руками, их любовью и привязанностью. В нашем случае Ноеминь искала пользы Руфи и смогла правильно оценить перспективы, вытекающие из знания закона Божия, а в частности постановления о левиратном браке и подсказать невестке путь поведения.
Поведения, правду скажем, двусмысленного. Она предложила ей заночевать у ног Вооза в его спальне. То есть женщина предлагает себя. А дальше — на милость победителя. И победитель действительно был благороден и милостив. Мудрая Ноеминь не ошиблась в Воозе, её дерзновение было взвешено и оправдано. Но это тем не менее был риск. Риск позора Руфи публичного или личного.
Анна Ильинична Шмаина-Великанова в своём труде «Книга Руфи как символическая повесть» проводит множество интересных параллелей этого действия. Одна из них — с той же Фамарью. Это она, притворившись блудницей, предложила себя праотцу Иуде (праотцы наши были не скромниками и не ханжами, а просто людьми, впоследствии ставшими святыми) и так вошла в родословие Иисуса, Сына Божьего, родив Фареса. А Вооз был уже его потомком. Вот такая история семьи.
Другая параллель — с женщиной-грешницей у ног Спасителя (Луки 7.37-38). Она так же как и Руфь нуждалась в спасении и покое. Для Руфи её будущее было в руках Вооза, для грешницы — в руках Иисуса, для всех нас — в руках Божьих.
Но самая древняя отсылка касается собственно появления Моава на свет (Быт. 19 гл.). Дело в том, что этот ребёнок родился от инцеста: после выхода Лота с дочерьми из пылающего Содома, девушки решили, что они остались последними людьми на земле и путём соития с напоенным до беспамятства отцом должны восстановить род человеческий (Моав — «от отца»). Вот такие сверхидеи рождаются в гордом и испорченном Содомом сердце. Конечно, не за происхождение Бог запретил Моаву входить в народ Божий, а за последующие собственные деяния. Но история замужества Руфи опрокинула и этот запрет. Живой человек и его судьба для Господа важнее любого закона. Тем более, если это касается женщины или ребёнка.
Руфь, целомудренно легши у ног покровителя, одновременно и повторила поступок своей пра-, пра-… прабабки и исправила поведение своей прародительницы, дав возможность и Богу изменить Своё слово в отношении целого народа.
А верность и забота друг о друге двух простых женщин: невестки и свекрови открыла ещё одну дверь на пути появления великого чуда всех миров и времён — Христа-Спасителя, Бога и Человека, Господа в нас.