Часто мы находимся в панибратских отношениях с Богом, например, нам не приходит в голову обращаться к Нему на «Вы». Но иногда мы чувствуем непреодолимую пропасть на пути к Нему. И вместе с этим в минуты одиночества мы каким-то образом знаем, что есть Тот, Кто меня понимает. Человек не может понять другого, не испытав того же. А как с Богом? Как Он меня понимает?
Представляя отделённого, трансцендентного Бога, думаем, что такому Богу вообще нет дела до нас. Он иногда, по милосердию Своему, «сходит» с небес (пространственно?), снисходит к нам по усиленной молитве, мы для этого умоляем Его. Тогда от Писания отваливаются Евангелия, когда Иисус постоянно был рядом с людьми, Деяния и Послания Апостолов, повествующие о действии Духа Святого в человечестве, а также все места Ветхого завета, связанные с чудесами и проявлением любви Божества. Остаётся тоненькая брошюрка, не имеющая ценности и никак бы не уцелевшая во времени трёх тысячелетий.
Но мало того, как быть с тем ощущением, что Господь понимает меня как никто? Это можно уничтожить только с самим человеком. Значит оставляем Библию в полном составе, а Божественную Троицу со всеми Её ипостасями. И наш разговор снова о Христе.
Есть одна причина, почему Бог понимает меня и она такая же как у смертных: Бог тоже человек. Человек Иисус Христос. Сверхъестественным образом Он страдает не только Своим, но и нашим страданием. И как и нам, Ему это не по силам. Об этом свидетельствуют все Евангелия, начиная с Гефсиманского сада и до смерти. Но есть одно совершенно примечательное место, прямо говорящее об этом: «И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его». Матф. 27.31-32.
Мы плохо представляем, как был измождён Иисус. Бичевание плюс издевательства со стороны солдат были сами по себе смертельны. Крест высотой почти в два человеческого роста был тяжёл даже для здоровяка. Но это естественные факторы. Каждое слово Писания имеет ещё и другое измерение. А в другом, невидимом мире Иисус вместе с крестом взял наши тяжести и болезни (Ис. 53.4). Это замещение началось ещё раньше, с вод крещения. Креститель недоумевал: зачем человеку без греха понадобилось крещение покаяния? В то время как люди входили в воду, оставляя там грехи, Иисус погрузился, чтобы вобрать их в Себя.
С водружением креста материализовалось то, что начало происходить в водах крещения. И Богу это было не по силам. Понадобился человек. Здесь начинается Церковь Христова. Мы считаем Её началом День Пятидесятницы, описанный во 2-ой главе Деяний, но началась Она здесь.
Мы часто используем понятие креста, когда говорим о трудностях. Успокаиваем себя, что Бог не даёт креста не по силам, перефразируя то место, где говорится об искушении: «Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил…» 1-Кор. 10.13. Однако в своих статьях мы рассматривали, что же является на самом деле крестом: отношения с самыми близкими и любимыми людьми, например. Священник Александр Абрамов вообще считает, что ему стыдно говорить о своём кресте: те трудности, которые сопровождают жизнь любого человека являются, по Писанию, искушениями человеческими. Крест же всегда не по силам и всегда смертелен.
Единственная возможность перенести его — помощь других, включение в Церковь, физическое или молитвенное участие людей. Необходимо понимать, что Бог как и все связанные с Ним понятия выходят за рамки, установленные людьми, в частности, храм или общение с Христианами. Начатки Церкви Христовой присутствуют везде, где есть человеческое сочувствие, участие и привязанность. Например, так устроена семья, хоть верующих, хоть атеистов. Бог там, где любовь.
Итак, человек не может без Бога, но и Бог не может (не хочет, а потому не может) без человека. Но не просто не хочет, а буквально не может, ведь мы — Его Тело. Как человеку без тела? И Бог не является только говорящей головой.
И кое-что ещё. Размышляя о промысле Божьем, конкретно, в жизни Иуды Искариота, порой думается, что Иисус Сам толкнул ученика на предательство. Это не так. Иисусу не нужно было этого падения, Ему даже не было необходимости умирать, чтобы реализовать освящение мира, а Отец не рождал Его на смерть; в Боге просто нет слова «умри!». Это мы, люди сделали своими руками — убили Бога и пытаемся выдать своё деяние за волю Господню. С Эдемского сада Он был обречён: грех и святость несовместимы. Бог не может (потому, что не хочет) убить человека, значит человек рано или поздно убьёт Бога. Иисус не хочет водружать вину как крест на человека, Он взял его на Себя. С кем ты, с Симоном Киринеянином или с толпой убийц? В очередной раз решать тебе.