Вот уже более 1600 лет Христианский мир исповедует Никео-Константинопольский символ веры. Одна из его формул гласит: «Верую во единую, святую, соборную и апостольскую церковь…». В ней заложены базовые признаки любой организации, именующей себя как церковь. Эта формула обозначает также и цель самой церкви; точно теми же словами обозначены средства для достижения высокой цели.
Мы начали рассмотрение двоякого домостроительства Тела Церкви Христовой: в миссии Богочеловека Иисуса Христа и миссии Духа Святого. Различие этих миссий отражено в Символе веры: единая и соборная.
Итак, ещё раз: единство — Христологично. Здесь подразумеваются все известные и неизвестные уровни, от физических до духовных через явления социального всех мастей (общительность, взаимопомощь, религиозные культы, сплочённость, понятие семьи и т. д.). Начиная с единства нашей природы, в рамках которой мы имеем одинаковое устройство с одним и тем же количеством рук-ног-головы-печёнки-селезёнки, с обменом веществ, протекающем в одних и тех же биохимических реакциях и абсолютно идентичной нейро-гуморальной регуляции: мы сотканы из одних структур и питаемся (кто — осознанно, кто — нет) из одного источника. Рассуждая материально, биохимические процессы формируют полноту наших душевных ощущений, а совершенно одинаковые у всех людей электрические импульсы обеспечивают работу нервной системы: центральной и периферической, благодаря чему мы умеем думать и вообще пользоваться своим телом.
Из одинаковости в строении вытекают базовые основы единства. В Писании множество тому примеров и пояснений: «…не хорошо человеку одному» Быт.2.18; «Двоим лучше, нежели одному… Ибо, если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него. И нитка, втрое скрученная не скоро порвется». Еккл. 4.9-12. Это принцип в конечном счёте обозначен как сочувствие и закреплён физиологически: независимо от того, с кем это происходит (со мной или с кем-то) мы переживаем так, как будто это про нас. Способность отождествлять себя с другим человеком расширяет и обогащает восприятие жизни. На этом основано приобщение к творчеству других людей (музыка, изобразительное искусство, литература, театр, кино, большой спорт и цирк). При этом совершенно очевидно, что реагировать каждый будет своим уникальным путём, не выпадая за рамки настроения, подразумеваемые автором. Ровно на этом основаны многие (если не все) профессии: они служат людям в их нуждах: врач, педагог, сапожник, архитектор, дворник, фермер, программист — в кого ни ткни, прямое попадание.
На врождённом, то есть свойственном абсолютно всем людям основаны базовые законы любого цивилизованного общества. В современном нам мире, где люди живут в рамках государств, они зафиксированы в основном законе любого государства: Конституции. Он говорит о безусловном праве человека на жизнь, свободу, признание и любовь. Это и буквально и суммарно-иносказательно.
Основоположником такого подхода является Римская империя. Но серьёзные коррективы в него внесло Христианство. Хотелось бы сказать: все человеколюбивые религии, однако, это не так. Ислам вырос из Христианства (Новый завет Библии), Иудаизма (Ветхий завет) и других ближневосточных верований, например, Иранский Зороастризм наложил серьёзный отпечаток на верование всех религий, оперирующих понятиями добра и зла. Буддизм, Даосизм никогда не были не то что религиями (они существуют как нравственное учение; поклонение богам не является для них определяющим), они и не претендуют на всеохватность и доступность, напротив, они движимы тайной, тщательным отбором своих адептов. Особое место занимает Индийский эпос, но Индуизм слишком разнообразен, чтобы свести его к единому своду, он позволяет быть всему, всем явлениям жизни, не давая какой бы то ни было моральной оценки и предпочтения.
Таким образом, если Римское право, наделяя правами всех граждан, подразумевает существенную выборку этих граждан: гражданин (аристократ, военный или простолюдин — в этом прогресс!) — это любой свободный человек. При этом им может быть только мужчина (женщины и дети исключаются), не находящийся в рабстве. То, как Иисус поднял статус женщин и детей не имеет прецедентов! То, как Он же уровнял права господ и рабов перед Богом также не имеет аналогов в истории. А потом в течение 20-ти веков Церковь правдой Божьей и неправдой человеческой реализовало, воплотило и исполнило это Слово. Заложенный ей импульс так силён, что человечество в некоторых представителях катится в крайность, требуя уже каких-то запредельных, особых прав, выпадая тем самым из единства (крайности феминистского движения, например).
Единство не ограничивается одной природой. Если бы этого было достаточно, то в мире бы царила красота и гармония: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…» Матф. 7.12 .Сложность в том, что это только подразумевается, что мы кормимся из одного источника жизни. На деле человек — совершенно уникальное существо: он автономен. Будучи отделён первым грехопадением (в Адаме) от источника Жизни, след и инерция этой жизни продолжается в нём и таким образом, он как бы имеет жизнь в себе, то есть, он как бы сам для себя источник жизни. Ни ангелы, ни другие живые существа не могут сказать о себе: «я», «я есть», «я существую» по аналогии с Яхве (Исх. 3.14).
Волей-не волей здесь вспоминается представление Аристотеля о природе общей, данной всем и уникальной для каждого своей природе, которая проявляется от разных черт лица, формы носа, размера ногтя мизинца на левой ноге и т. д. до выбора жизненных ориентиров, кои у всех, как ни странно, такие разные. А в общем мы все хотим одного: счастья! Только один идёт по головам, а другой сам становится прахом под их ногами, и первый и второй поступают так, потому что ищут счастья.
Церковь, являясь сообществом людей как друг с другом, так и с Творцом, заключает в себе единство во всех пониманиях: физическое, выраженное в сочувствии и взамопомощи; социальное в виде единомыслия в постановке целей и путей их реализации, основывающееся на мировоззрении Главы; нравственное, базируюющееся на Евангельскизх заповедях как принципах семьи, живущей любовью в её разнообразных проявлениях: терпении, строгости к проступкам, прощении и снисхождении, порядке, стремлении к миру и взаимопниманию, заботе и беспокойстве о детях, признательности родителям и памяти об ушедших.
Это о Христе, Иисусом Христом и по образу и подобию Богочеловека в Триединстве: «Да будут все едино…» Иоан. 17.21
Продолжение следует…